Sunday, 16 December 2007

Lectures at Mickve Israel, Savannah, Georgia on 14th and 15th December 2007

Dr. Navras Jaat Aafreedi with Rabbi Arnold Mark Belzer of Congregation Mickve Israel, Savannah, Georgia, and Mrs. Belzer at the synagogue

Dr. Navras Jaat Aafreedi with Rabbi Arnold Mark Belzer, Founder & East Coast Director of the Sino-Judaic Institute at the Mickve Israel Congregation synagogue he is the rabbi of
http://www.mickveisrael.org/rabbi.htm

Dr. Navras Jaat Aafreedi with the emblem of the Mickve Israel Congregation, founded in 1773, the third oldest in America
http://www.mickveisrael.org/index.htm

Dr. Navras Jaat Aafreedi addressing the congregation

Dr. Navras Jaat Aafreedi giving the lecture





Tuesday, 4 December 2007

Unexpected, Impassioned Student of Indian Jewry

Dr. Navras Jaat Aafreedi


Cynthia Dettelbach, ed., Cleveland Jewish News, November 30, 2007
 

 


The title of Navras Jaat Aafreedi’s lecture caught my eye: “Jewish Contributions to Indian Cinema.” It sounded like an academic variation on the old joke about “the elephant and the Jewish question” as if everything, no matter how far- fetched, has a Jewish connection.
Only this was no joke.

I spoke with Dr. Aafreedi by phone prior to his talk sponsored by the Judaic Studies Program and the Samuel Rosenthal Center for Judaic Studies at Case Western Reserve University.
We touched on Indian cinema, the Jewish population of India, and perhaps most interesting of all, the attraction of the young Indian scholar to the subject of Jews.

His doctoral thesis, now an e-book, is titled The Indian Jewry and the Self-Professed “Lost Tribes of Israel" in India. While it is written in English, he has published numerous papers on Jewish themes in Urdu, the common language of almost all South Asian Muslims, the largest Muslim population in the world.

The Indian film industry, largest in the world today, produces 800 motion pictures annually. Knowing mostly of “Bollywood-style” films, I assumed that India was relatively new to the cinematic arts. Aafreedi quickly corrected my error. India, he noted, began making films roughly the same time as Hollywood, in the early years of the 20th century.

Indian cinema “owes a deep debt of gratitude to Indian Jewry,” he explains, because most of its earliest female actors came from the country’s Jewish community. At that time, acting was considered “demeaning” to Muslim women. “Jewish women were the first to break the taboo.” Prior to that, as in Shakespeare’s time, slim young men took the female parts.

The first Indian female star was a Jewish woman, Patience Cooper (1905-83). Her successor was Sulochana (b. Ruby Myers). Sulochana “changed the nature of Indian movies,” maintains Aafreedi. With her dark brown eyes and deep olive skin, she “fulfilled the criteria of ideal Indian beauty.” Further, in taking risks, she “encouraged other women, from other Indian communities, to take risks.”

Female actors in the early days of the Indian film industry came from the Baghdadi, one of the three distinct Jewish communities residing in India. Baghdadi, Aafreedi explains, is the “umbrella name” given to Jews from all over the Mideast who first settled in India in the 1830s. They’re newcomers on the block compared with the much larger B’nai or Bene Israel, who date from 175 B.C.E., when a shipwreck brought them to India. The smallest group is the Cochini, from Cochin, in the Indian state of Kerala.

Not surprisingly, the Baghdadi are the most liberal of the three Jewish groups, explains Aafreedi. They were also the most Anglicized of the three, wishing to identify with British society, rulers of India until 1947.

The Baghdadi adopted English as their mother tongue and never bothered to learn Hindi or any other Indian languages. When the talkies came to film, that ended their careers as actors!
Because of their Anglicized ways, the Baghdadi also had a “strained relationship” with the Bene Israel; the latter, although very “Indianized,” were strict adherents of Judaism. Acting was not the only arena in which Indian Jews made a difference, maintains Aafreedi. The Father of Indian animation was Ezra Mir (b. Edwin Myers) of Calcutta. Mir was also responsible in various capacities for over 700 documentaries.

India’s “foremost film journalist” was Bunny Rueben, who wrote for film magazines; he also produced a film. Rueben died just this year. Currently, says Aafreedi, not a single Jew is involved with Indian cinema, either as actor, writer or producer. I am intrigued that Aafreedi, whose mother taught Arabic culture and history at the local university and whose father is a poet and writer in the Urdu language, chose Jews for his area of study.

While his mother has always been supportive of his endeavors, he says, his friends “think I’m crazy because my research was my consuming passion.” Whenever he watched a film, listened to music, or read fiction, it had to be written or composed by Jews or be on a Jewish subject. “Small minorities and marginal groups have always interested me,” he explains. Jews, in particular, caught his attention “because of their achievements and because the Muslims of my hometown (Lucknow, in Uttar Pradesh) blame Jews for everything evil in the world.”

Although he is a pacifist, Aafreedi comes from people with “a warlike temperament”: the Pashtuns, who now fill the ranks of the Taliban in Pakistan and Afghanistan. He thinks the Pashtun hatred for Jews is “explained by the fact that, according to the popular interpretation of the Koran, Jews are cursed until they convert. They also look at Israel as imperialist.”
Many Jewish and Muslim scholars, he adds, identify the Pashtun tribe, from whom Aafreedi’s family is descended, with Ephraim, one of the ten lost tribes of Israel. Despite his heritage and scholarly interest, Aafreedi only met a Jew for the first time when he was doing research for his doctoral dissertation. (Among India’s population of 1.1 billion today, there are only 5,300 Jews.) Aafreedi then did post-doctoral work at Tel Aviv University.

The Indian scholar has unqualified praise for the Jewish people. “I admire them as much for their resilience as for their wisdom and scholarship,” he says. “For all these reasons, I chose this subject although I live in a country where Jewish studies is not available.”

Aafreedi’s goal is to make Jewish studies recognized as an academic discipline in Indian universities. He also wants to make the study of Jews “my lifelong vocation.”

At age 29, the handsome and voluble young scholar has many years ahead of him to accomplish his challenging and admirable goals. He recently spoke at the conference of the Midwest Jewish Studies Association conference and is lecturing in several American cities on his dissertation topic.

After that, in the time-honored pursuit of all Ph.D.s everywhere, he is looking for a teaching job.

Sunday, 11 November 2007

Lecture Tour of the US: October 2007 - January 2008

Dr. Navras Jaat Aafreedi in San Diego, CA

Dr. Navras Jaat Aafreedi at the Millennium Park in Chicago






October 21, 2007: The Ninteenth Annual Conference of the Midwest Jewish Studies Association in Evanston, Illinois
November 19, 2007: Samuel Rosenthal Center for Judaic Studies, Case Western Reserve University, Cleveland, Ohio
December 14 and 15, 2007: Congregation Mickve Israel, Savannah, Georgia

January 26, 2008: Valley Beth Shalom, Encino, California
http://www.vbs.org/shabbaton/index.htm

January 27, 2008: Limmud- Community Day of Learning, San Diego, California
Goldberg Charitable Trust Adult Education Lectures
Mark Mann Memorial Fund Educator Lectures
The Agency for Jewish Education
Please refer to page 8 of the Limmud Brochure at the weblink below:

Tuesday, 6 November 2007

המוצא הקרוב לודאי של האפרידים הפתאנים במליהבאד משבטי ישראל




חנן בלכמן

ממוקמת ב 26.92° צפונית ו 80.72° מזרחית מניו דלהי, 500 ק"מ מניו דלהי, העיירה מליהבאד ( במחוז לאקנו, על קו הרכבת ניו דלהי-וראנאסי, במדינת הודו הצפונית אוטר פראדש) , היא אחת מהיישובים הרבים של פזורת הפתאנים/פאחתונים/פאשטונים/אפגאנים בהודו ומחוצה לה.


31.8 מליון פתאנים עצמאיים וחזקים, היושבים במזרח אפגניסטן וצפון-מערב פקיסטן , מחולקים ל60 שבטים ו 400 משפחות, הם אנשים לוחמניים בעלי מסורת של מוצא משבטי ישראל. מבין יישוביהם בהודו,העיירה מליהבאד היא הכי חשובה ביותר עם 1,200 פתאנים , בעיקר משבט האפרידי, מתוך כלל האוכלוסייה של 16,840. שבט האפרידי הפתאני מזוהה עם אפרים, אחד מעשרת השבטים האבודים שהוגלו בשנת 721 לפני הספירה ע"י האשורים.הם התיישבו במליהבאד,הודו באמצע המאה ה-18.

האפרידים הפתאנים מחשיבים את עצמם כ"בַּאני ישראיל" (תרגום פשטוני/ערבי/פרסי ל"בני ישראל") ,למרות שאלו שהתיישבו בהודו איבדו במידה רבה את המסורת הזו על מוצאם כמו רבות מהמסורות האחרות שלהם, לדוגמה ריקוד ומוזיקה. מספר טקסטים פרסיים מימי הביניים ,מהמאה ה 13 עד ה 18, מתייחסים למוצאו הישראלי האפרידים הפתאנים . נשיאה השני של ישראל , יצחק בן-צבי בספרו " נדחי ישראל" (1963) ורבי אליהו אביחיל בספרו " שבטי ישראל" (1996) , מצטטים מספר עולים מאפגניסטן המעידים על שכיחות של הרבה פולחנים ומנהגים בקרב שבט האפרידים הפתאנים, דהיינו, הדלקת נרות בשבת,שמירת פיאות ארוכות , לבישת צעיף הדומה לטלית, מילה ביום השמיני ללידה וייבום.

בהתחשב במספר הנושאים שתומכים בטענה ששבט האפרידי הוא למעשה שריד של שבט אפרים האבוד, אין זה מפתיע למצוא שהמוסלמית היחידה בעולם שמלמדת תיאולוגיה יהודית באוניברסיטה מערבית הוא פתאנית אפרידית. זוהי פרופסור מהנאז מונה אפרידי מהמחלקה ללימודי תיאולוגיה, אוניברסיטת לויולה מרימאונט, לוס אנג'לס, קליפורניה.

דגימות ד.נ.א של 50 זכרים ללא קרבה מצד האב מעיירה מליהבאד נאספו ע"י ד"ר נבראס ג'אט אאפרידי יחד עם פרופסור תודור פראפיט (המרכז ללימודי אסיה , אפריקה והמזה"ת באוניברסיטת לונדון) וד"ר יוליה אגורובה ( אוניברסיטת קארדיף) עכשיו נבחנות ע"י ד"ר מארק תומאס וד"ר ניל בראדמן ביוניברסיטי קולג' לונדון. המוצא הישראלי המסתבר של השבט נחקר גם ע"י ד"ר אאפרידי בחוג להיסטוריה, אוניברסיטת תל אביב, בסיוע מלגת פוסט-דוקטורט ממשלת ישראל. ד"ר אפרידי מעוניין להמשיך במחקרו אם הוא יקבל מענק לשם כך בארה"ב.

ד"ר נבראס ג'אט אאפרידי הוא הפתאן הראשון בהיסטוריה לחקור את מוצאם של הפתאנים מעשרת השבטים , וזאת גם באוניברסיטה ישראלית. בכינוס השנתי ה-19 של אגודת לימודי יהדות במערב התיכון באבאנסטון, אילינוי , ארה"ב, הוא הציג מאמר הכולל את תוצאת מחקרו באוניברסיטת תל אביב, שהוערך מאד. כרגע הוא במסע הרצאות בארה"ב וכן מחפש למענקי מחקר.

אם המוצא של האפרידים הפתאנים מעשרת השבטים יוכח, זה לא רק ישים סוף לחיפוש של לפחות אחד מעשרת השבטים האבודים של ישראל, אפרים, אלא גם ירמוז שבדמוקרטיה הגדולה בעולם, הודו , היה אדם שמוצאו מעשרת השבטים, ד"ר זאקיר חוסיין שעמד בראשה. הוא היה נשיא הודו מ 1967 עד מותו ב 1969. זה יהיה גם האות הראשון להגשמת הנבואה התנ"כית שהשבטים האבודים של ישראל יובלו חזרה לארץ ישראל ע"י בית יוסף, שבטי אפרים ומנשה, והחוקר הפתאני ד"ר נבראס ג'אט אאפרידי, שבא משבט האפרידי, כבר היה בישראל לשנה אחת להתחקות אחרי שורשיו משבטי ישראל

.Part 1

Part 2

Part 3

Part 4

Part 5

Part 6

Part 7



Thursday, 25 October 2007

Meeting with the American Jewish Committee officials on October 24, 2007 in Chicago

Dr. Navras Jaat Aafreedi and Ms. Emily D. Soloff, Area Director, Chicago Chapter, The American Jewish Committee


Mr. Tod Winer, Director of Public Relations & Communications, Chicago Chapter, The American Jewish Committee and Dr. Navras Jaat Aafreedi

Monday, 22 October 2007

19th annual conference of the Midwest Jewish Studies Association in Evanston, IL, USA on October 21, 2007

From left to right: Dr. Navras Jaat Aafreedi; Mr. Bruce L. Kaplan, Cambridge, MA; Prof. Sheldon J. Kopperl, Grand Valley State University; Prof. Agnieszka Friedrich, University of Gdansk; Ms. Mara Cohen-Ioannides (Missouri State University), Conference Organiser and Vice-President, MJSA; Prof. Russell Hendel, Towson University ; Prof. Richard Haas, Case Western University; Ms. Linda Forgosh, Outreach Director, Jewish Historical Society, Metrowest at the reception at Northwestern University Hillel

From left to right: Ms. Linda Forgosh, Outreach Director, Exhibit Curator, Jewish Historical Society, Metrowest; Ms. Mara Cohen-Ioannides (Missouri State University), Conference Organizer and Vice-President, MJSA; Mr. Bruce L. Kaplan, Independent Scholar, Cambridge, MA and Dr. Navras Jaat Aafreedi at the reception at Northwestern University Hillel

Monday, 23 July 2007

Когда Патан позвал еврея [Russian]


Д-р Закир Хусейн (1897-1969): третий президент Индии и первый мусульманин на этом посту (1967-69). Был также националистом, борцом за повышение уровня образования и удостоился Высшей гражданской награды Индии - Бхарат Ратна (Bharat Ratna).

Джош Малихабади (1898-1982): Великий поэт Удру . Революционный стиль его поэзии принес ему звание Ша’ир-и-Инкилааб (Поэт Революции). Многие из его антиимпериалистических поэм были запрещены британскими властями

Гаусс Мухаммад Хан (1915-82): Мастер спорта по Теннису. Первый Индийский теннисист, вышедший в четверть-финал в турнире Уимблдон в 1939.

Agniva Banerjee
18 Июля 2007
http://www.sedmoykanal.com/article.php3?id=230874


Первозданное умиротворение жизнью утопает в манговых рощах древнего мусульманского Малихабада, что примерно в часе езды от Лакнау. Здесь, во Дворце Бада Махал, в том самом месте, где когда то герой Шаши Капура сражался за сердце Нафисы Али в роли неотразимой англичанки в классическом индийском фильме “Джунун”, на этот раз другой патан проходит через бурю эмоций.В происходящем сейчас дела сердечные не есть суть.

Патриарх клана Квави Камаал Хан: “Я беспокоюсь за безопасность Навраса”92-летний патриарх Квави Камаал Хан восседает под величественными куполами Бада Махала. Скрестив ноги на лежаке, он размышляет про историю Африди, своего племени. В течение последнего тысячелетия его воинственное племя Африди, когда-то пришедшее из Афганистана, расселилось в дюжине мест северной провинции Утар Прадеш и в других частях Индии.Либеральный в своих политических взглядах, но непреклонный в Исламе правоверный магометанин, Хан пытается вновь осознать родословную своего клана в новом свете результатов исследования, сделанного его собственным 28-летним племянником.Племянник, Наврас Джат Аафриди, является частью международного проекта поиска Десяти Потерянных Колен Израиля. Требуется немало личной смелости, чтобы публично объявить сообществу воинственных мусульман, что они ведут свои корни от евреев.Аафриди бросил этот вызов, вдохновленный литературными источниками древности и общностью семитских обычаев, связывающих племя Аафриди с одним из потерянных Колен Израиля.Пять лет назад, с целью научного обоснования этой предпосылки, пробы ДНК племени Африди были собраны в Малихабаде. Камаал Хан знает, что результаты анализа должны стать известными в любую минуту.Он не хочет быть в числе живых, чтобы услышать, что он происходит от еврея. “Йхудийо Ки Ом эк бхот баднам ком Хе”. “Евреи имеют очень плохую репутацию”, произносит Хан на чистом Урду. Меня ранит, когда я думаю, что мои праотцы были из Израиля”.В противоположность дяде, Аафриди, человек с современным мироощущением, не стесняется своей возможной еврейской родословной.

Племянник, Наврас Джат Аафриди (на снимке с автором перевода), является частью международного проекта поиска Десяти Потерянных Колен Израиля.В определенной мере, в эмоциональном стрессе Хана виновата газета “Санди Таймз ов Индия”.Пять лет назад лондонский корреспондент этого издания опубликовал эксклюзивный материал про то, как генетические исследования доказывают семитские корни говорящего на наречии Марахти сообщества Бани Исраиль (Дети Израиля). В настоящее время большинство членов Бани Исраиль проживают в Бомбее, Тане, Пуне и Ахмедабаде.В статье упоминается, что проект был возглавлен Тюдором Парфиттoм, профессорoм Еврейских Исследований Лондонской школы изучения Ближнего Востока и Африки.Аафриди, на тот момент пост-докторант в университете Лакнау, а с недавнего времени стипендиат Тель-Авивского, знал свой следующий шаг. Он пригласил Парфитта на совместную экспедицию в Малихабад. Парфитт, занимающийся следами потерянных племен Израиля по всему миру, проводил свое собственное исследование о племени Эфраима, от которого, предположительно, происходит племя Африди. В связи с невозможностью набора достаточного количества образцов ДНК членов племени в раздираемом войной Афганистане, Парфитт воспользовался предоставленной возможностью и, прибыв в Малихабад 14 ноября 2002, собрал образцы ДНК на месте. На данный момент, анализ результатов, производимый парой ученых из лондонского Университетского Колледжа, находится еще в процессе.Первые патаны пришли в Малихабад в 1202 с тюркским военачальником Мухаммадом Бахтияром Хилджи, одним из генералов Кутб уд-дину Айбекa и основателем династии Хилджи. Следующая громадная волна миграции Африди, четыре с лишним века спустя, пришла с завоевателем Ахмад Шахом Абдали, победившим Маратхов в Третьей Битве Панипата.В обширных манговых рощах Малихабда, Африды, как и все остальные населяющие его патанские племена Юсуфзаев, Бангашей и Гильзаев, уже давно сделали свой выбор, предпочтя былой воинственности пасторальные радости жизни. Кроме того, они забыли язык Пушту. Сейчас они говорят на Хинди и Урду, дав Индии величайших поэтов современности, творивших на Урду.

Наваб Мухаммед Ахмед Хан 'Ахмед' (1828-1903): выдающийся поэт на Урду в свое время и Феодальный правитель провинции Малихабад, воевал с Британией во время большого восстания 1857.Наваб Башир Ахмед Хан 'Вашир' (1874-1916): великий поэт на Урду из Малихабада.Хан Шахиб Абдул Бари Хан (1886-1940): выдающийся специалист в культуре садоводства, националист и журналист. Один из основателей Института развития плодовых культур Уттар Прадеш (Uttar Pradesh).

Они стали бизнес сообществом, специализирующимся на торговле плодами манго и на мугальском исскустве “зардози”, (вышивка золотыми нитями по шелку). Сегодня это поселение красивых, статных мужчин и очень привлекательных женщин миниатюрной комплекции. Патаны Малихабада чрезвычайно горды своими ладными фигурами, точеными чертами лица и цветом кожи, которые легко отличают их от других общин (они обычно стараются это не афишировать). Это одна из причин, по которым люди этого племени редко заключают браки с представителями других племен, сохраняя в неприкосновенности генетическую информацию.Oчень важный фактор для детективов от генетики.Несмотря на историческую метаморфозу патанского темперамента, одно лишь упоминание слова “еврей” - и в мирном Африде просыпается древний воинственный нрав пуштуна. “Я бы не советовал вам бродить по округе, выспрашивая местное население на тему этого исследования”, предупредил корреспондента Халед Ифтихар, плантатор манго, известный в округе своим добродушием. “С тех пор как Парфитт взял образцы ДНК, среди Афридов наблюдается растущее недовольство целью исследования”.Собирание образцов ДНК в ноябре 2002 было не простым делом и производилось в атмосфере максимальной дискретности. Был месяц Рамадан. Аафриди и Парфитт испытавали большие трудности, убеждая людей, что мазок внутренней полости рта ни в коей мере не является актом нарушения поста.

“Ни одна извлекаемая частица не попадает вовнутрь, мы просто извлекаем частицы с внутренней стороны вашей щеки”, непрестанно приходилось повторять Аафриди перед тем, как Парфитт мог взять мазок.Судьба предприятия оказалась под вопросом, когда семьи Афридов осознали, что эксперимент проводится с целью доказательства их еврейской родословной. Со временем производимое исследование стало достоянием гласности среди всех патанов. В рассматриваемом контексте, при всей щепетильности и взрывоопасности исследуемой темы, только прямое родство к патриарху клана Квави Камал Хана сохранило Наврасу жизнь.Тема становится все горячееВ марте мне позвонил человек из Израиля. “Привет, мой долгожданный потерянный брат”, произнес он.Он сказал, что скоро прибудет в Индию встретить своих “Еврейских братьев” в Малихабаде. Разумеется, я от души приветствовал его. Но он еще не объявился”, говорит Ифтихар.Предполагаемые еврейские корни Афридов основательно подкреплены упоминаниями в средневековых текстах. “Племя было принуждено уйти в изгнание и, в конце концов, в забвение Ассирийцами в 721 году до нашей эры. “Такие великие еврейские писатели, как живший в 10 веке Саадия Гаон и живший в11 веке Мозес ибн Эзра, упоминают пакистанские территории патанов как пристанище потомков Потерянных Колен, - говорит Аафриди. - И второй Президент Израиля, Ицхак Бен-Цви, энтузиаст розыска Потерянных Колен, подробно обрисовал Израильские корни Афридских патанов в своей книге “Изгнанные и возвращенные" (“The Exiled and the Redeemed”)в 1957”.
В ведении партизанской войны пуштуны считаются самыми лучшими боевиками в мире. Ни англичане в XIX веке, ни советские войска в XX веке не смогли сломить боевой дух пуштунов. Британцы с раздражением называли их “евреями” из-за их упорства и боевого духа, а также из-за их наружности, не подозревая, что это действительно евреи. Об этом феномене также писал в своей книге покойный израильский президент Ицхак Бен Цви “The Exiled and the Redeemed”. Критики вышеизложенного проекта ДНК видят в нем очередной грандиозный сионистский заговор, призванный объявить определенное, незначительное количество населения Третьего Мира еврейским с целью увеличения резервуара своей дешевой рабочей силы; либо имеющий целью создание живой пограничной буферной зоны, в свете продолжающегося конфликта с палестинцами.

Критики…
Но Парфитт и Аафриди видят в исследовании великую гуманистическую цель. “Впервые в истории человечества генетика дает нам неопровержимое доказательство ложности расизма. Со времен Второй Мировой Войны современный мир болезненно пытается найти свой универсальный, общий культурный знаменатель. Но идея, что различия между людьми не должны разделять человечество, а, наоборот, должны являться причиной радости - до сих пор остается неоцененной. “Послевоенная эпоха, современный мир сконцентрированы на сходствах. Биология и генетика показывают нам, что мы схожи”, говорит Парфитт корреспонденту в ранее имевшем место интервью.Вот что полностью занимает теперь Патанов Малихабада и Квави Камаал Хана, когда-то борца за свободу.


Опубликовано в издании The Times of India, 20 мая 2007

перевод: Александр Левитес

Part 1

Part 2

Part 3

Part 4

Part 5

Part 6

Part 7



Thursday, 12 July 2007

И с кем, спрашивается, Советская Армия воевала в Афганистане? [Russian]

Dr. Navras Jaat Aafreedi at the Western Wall in Jerusalem















В ведении партизанской войны (герильи) пуштуны считаются самыми лучшими боевиками в мире. Ни англичане в XIX веке, ни советские войска в XX веке не смогли сломить боевой дух пуштунов. Британцы с раздражением называли их «евреями» из-за их упорства и боевого духа, а также из-за их наружности, не подозревая, что это действительно евреи.


"В результате многолетних исследований среди различныхнародностей Востока, сохранивших еврейские традиции, были обнаружены пуштуны, называемые также патанами, которые проживают в Афганистане и Пакистане. Этот народ насчитывает 20 миллионов человек, 12 млн. из них живут в Пакистане и разделены на 60 племен и подплемен".


Первозданное умиротворение жизнью утопает в манговых рощах древнего мусульманского Малихабада, что примерно в часе езды от Лакнау. Здесь, во Дворце Бада Махал, в том самом месте, где когда то герой Шаши Капура сражался за сердце Нафисы Али в роли неотразимой англичанки в классике индийского кино "Джунун", на этот раз другой патан проходит через бурю эмоций. В происходящем сейчас, дела сердечные не есть суть.


Патриарх клана Квави Камаал Хан. "Я беспокоюсь за безопасность Навраса". Девяносто двух летний патриарх Квави Камаал Хан восседает под величественными куполами Бада Махала. Скрестив ноги на лежаке, он размышляет про историю Африди, своего племени. В течение последнего миллениума его воинственное племя Африди, изначально пришедшее из Афганистана, расселилось в дюжине мест северной провинции Утар Прадеш и остальных частях Индии. Либеральный в своих политических мировоззрениях, но непреклонный в Исламе правоверный магометанин, Хан пытается вновь осознать родословную своего клана в новом свете результатов исследования, сделанного его собственным, двадцати восьмилетним племянником. Племянник, Наврас Джат Аафриди, является частью интернационального проекта поиска Десяти Потерянных Колен Израиля. Требуется не мало личной смелости публично объявить сообществу воинственных мусульман, что они ведут свои корни от евреев.


Аафриди бросил этот вызов, вдохновленный литературными источниками древности и общностью семитских обычаев, связывающих племя Аафриди с одним из потерянных Колен Израиля. Пять лет назад, с целью научного обоснования предпосылки, пробы ДНК племени Африди были собраны в Малихабаде. Камаал Хан знает, что результаты анализа должны стать известными в любую минуту. Он не хочет быть в числе живых, что бы услышать, что он происходит от еврея. " Йхудийо Ки Ом эк бхот баднам ком Хе". "У евреев ужасная репутация", произносит Хан на чистом Урду. Меня ранит, когда я думаю, что мои праотцы были из Израиля".


В противоположность к дяде, Аафриди, человек с современным мироощущением, не стесняется своей возможной еврейской родословной. В определенной мере, за эмоциональный стресс Хана ответственна газета "Воскресные Времена Индии". Пять лет назад лондонский корреспондент этого издания опубликовал экс-клюзивный материал про то, как генетические исследования доказывают семитские корни говорящего на наречии Марахти сообщества Бане Исраиль (Дети Израиля).


В настоящее время большинство членов Бани Исраиль проживают в Бомбее, Тане, Пуне и Ахмедабаде. В статье упоминается, что проект был возглавлен Тюдором Парфиттoм, профессорoм Еврейских Исследований Лондонской школы Ориентальных и Африканских наук. Аафриди, на тот момент Пост Докторант в университете Лакнау и в недавнем настоящем стипендиат Тель-Авивского, знал свой следующий шаг. Он пригласил Парфитта на совместную экспедицию в Малихабад. Парфитт, занимающийся следами потерянных племен Израиля по всему миру, проводил свое собственное исследование о племени Эфраима, от которого, предположительно, происходит племя Аафриди.


В связи с невозможностью набора достаточного количества образцов ДНК Афридов в раздираемом войной Афганистане, Парфитт воспользовался предоставленной возможностью и, прибыв в Малихабад 14 ноября 2002, собрал образцы ДНК на месте. На данный момент, анализ результатов, производимый парой ученых из лондонского Университетского Колледжа, находится еще в процессе.


Первые патаны пришли в Малихабад в 1202 с тюркским военачальником Мухаммадом Бахтияром Хилджи, одним из генералов Кутб уд-дину Айбекa и основателем династии Хилджи. Следующая громадная волна миграции Африди, четыре с лишним века позже, пришла с завоевателем Ахмад Шахом Абдали, победившим Маратхов в Третьей Баталии Панипата.


В обширных манговых рощах Малихабда, Африды, как и все остальные населяющие его патанские племена Юсуфзаев, Бангашей и Гильзаев, уже давно сделали свой выбор, предпочтя былой воинственности пасторальные радости жизни. Также, они забыли Пушту. Сейчас они говорят на Хинди и Урду, дав Индии одних из величайших поэтов современности творивших на Урду. Они стали бизнес сообществом специализирующемся на торговле манго и мугальском исскустве "зардози", (вышивка золотыми нитями по шелку). Сегодня, это поселение приятных, статных мужчин и очень привлекательных женщин миниатюрной комплекции. Патаны Малихабада экстремально горды своими ладными, точеными чертами и цветом кожи, характерность которых легко отличает их от других общин (они обычно стараются этим не афишировать). Это одна из причин, по которой междуобщинные браки редки, сохраняя последовательность генетической информации в нетронутости. Oчень важный фактор для детективов от генетики.


Несмотря на историческую метаморфозу патанского темперамента, одно лишь упоминание слова "еврей" - и в мирном Африде просыпается древний воинский нрав пуштуна. "Я бы не советовал вам бродить по округе, спрашивая местное население относительно исследования", предупредил корреспондента Халед Ифтихар, плантатор манго, известный в округе своим добродушием. "С тех пор как Парфитт взял образцы ДНК, среди Афридов наблюдается растущее недовольство целью исследования". Собирание образцов ДНК в ноябре 2002 было не простым предприятием и произведено в атмосфере максимальной дискретности. Был месяц Рамазан. Аафриди и Парфитт испытавали большие трудности, убеждая людей, что мазок внутренней полости рта ни в коей мере не является актом нарушения поста.


"Ни одна извлекаемая частица не попадает вовнутрь, мы просто извлекаем частицы с внутренней стороны вашей щеки", непрестанно приходилось повторять Аафриди перед тем, как Парфитт мог сделать мазок. Судьба предприятия оказалась под вопросом, когда семьи Афридов осознали, что эксперимент проводится с целью доказательства их еврейской родословной.


С течением времени, производимое исследование стало достоянием гласности среди всех патанов. Во всем рассматриваемом контексте щепетильности и взрывоопасности, только сила прямого родства к патриарху клана Квави Камал Хана уберегла Наврасу жизнь. Тема становится все горячее. В марте мне позвонил человек из Израиля. "Привет, мой долгожданный потерянный брат", произнес он. Он сказал, что скоро прибудет в Индию встретить своих "Еврейских братьев" в Малихабаде. Разумеется, я от души приветствовал его. Но он еще не объявился, говорит Ифтихар.


Утверждаемые еврейские корни Афридов основательно подкреплены в средневековых текстах. "Племя было принуждено уйти в изгнание, и, в конце концов, в забвение - Ассирийцами в 721 году до нашей эры. "Такие великие еврейские писатели, как уроженец 10 века Саадия Гаон и уроженец 11 века Мозес ибн Эзра, упоминают пакистанские территории патанов как пристанище происходящих от Потерянных КОЛЕН ", говорит Аафриди. "И второй Президент Израиля, Ицхак Бен-Цви, энтузиаст Потерянных Колен, подробно обрисовал Израильские корни Афридских патанов в его книге " Изгнанные и Освобожденные в 1957".


Критики вышеизложенного проекта ДНК видят в нем очередную грандиозную сионистскую конспирацию, призванную объявить определенное, незначительное количество населения Третьего Мира еврейским с целью увеличения резервуара своей дешевой рабочей силы; либо имеющую цель создания живой пограничной буферной зоны, в свете продолжающегося конфликта с палестинцами. Но Парфитт и Аафриди видят в исследовании великую гуманистическую цель. "Впервые в истории человечества генетика дает нам неопровержимое доказательство ложности расизма. Со времен Второй Мировой Войны, современный мир болезненно пытается найти свой универсальный, общий культурный знаменатель. Но идея, что различия между людьми не должны разделять человечество, а наоборот являться причиной радости – до сих пор остается неоцененна. "Послевоенная эра, современный мир сконцентрирован на сходствах. Биология и генетика показывают нам, что мы схожи", говорит Парфитт корреспонденту в ранее имевшем место интервью.


Вот что полностью занимает в эти часы Патанов Малихабада и Квави Камаал Хана, когда-то борца за свободу.

Part 1

Part 2

Part 3

Part 4

Part 5

Part 6

Part 7



Sunday, 20 May 2007

When a Pathan is called a Jew

Qavi Kamaal Khan at his ancestral palace in Malihabad in Lucknow district of India

Dr. Navras Jaat Aafreedi at the Dome of the Rock, Jerusalem, Israel



 
 
Agniva Banerjee, The Times of India, 20 May, 2007


A Muslim settlement is awaiting the result of research that may confirm its Jewish ancestry. Agniva Banerjee reports from Malihabad on the wait of the Pathans.

About an hour's drive from Lucknow is Malihabad, an affluent farming settlement of ancient Muslim households and sprawling mango orchards where there is a calm reassurance that life is leisure. Here, in a palace called Bada Mahal, the same place where the character played by Shashi Kapoor tried to win over a lovely Englishwoman played by Nafisa Ali in Junoon, another Pathan is going through a conflict of emotions. This time, it's not a matter of the heart.

Sitting cross-legged on a charpoy under the grand canopy of Bada Mahal, Qavi Kamaal Khan, the 92-year-old patriarch of the house, ruminates over the identity of his Afridi tribesmen, originally warriors from Afghanistan who over the last millennium settled in a dozen locations in UP and the rest of India. Liberal by political temperament but pious by Islamic persuasion, Khan is bracing himself to face the result of his 28-year-old nephew's research into the clan's ancestry.

The nephew, Navras Jaat Aafreedi, is part of an international project to trace the Ten Lost Tribes of Israel. It takes some courage to tell a Muslim warrior community that it was once Jewish. Aafreedi took the chance, inspired by ancient literary references and common Semitic customs that link the Afridis to one of the Lost Tribes. To prove the premise conclusively, DNA samples of Afridi men were collected at Malihabad five years ago. Kamaal Khan knows that the result of the DNA analysis may be out any time. He doesn't want to live to hear that he is descended from a Jew.

"Yahudiyon ki qaum ek bahut badnaam qaum hai," Khan says in chaste Urdu. "It hurts me when I think that my forefathers were from Israel." In contrast to his uncle, Aafreedi, a man with a modern outlook, is not ashamed of his possible Jewish ancestry. In some ways, The Sunday Times of India is responsible for Khan's distress. Five years ago, this paper carried an exclusive piece by its London correspondent on how genetic studies had proved the Semitic origin of the Marathi-speaking Bene Israel community mainly based in Mumbai, Thane, Pune and Ahmedabad. The piece mentioned that the research was led by Tudor Parfitt, professor of modern Jewish studies at London's School of Oriental and African Studies.

Aafreedi, then a post-graduate student at Lucknow University and now on a scholarship at Tel Aviv University, read the report and knew what he had to do. He invited Parfitt on a joint expedition to Malihabad. Parfitt, who has traced lost Israeli tribes all over the world, was conducting his own research into the tribe of Ephraim, from whom the Afridis have purportedly descended. Since there was no way of collecting a large DNA sample data from the Afridis of war-torn Afghanistan, Parfitt seized the opportunity and arrived in Malihabad on November 14, 2002, and collected DNA samples of the Afridis there. The analysis is still being done by two scientists at University College, London.

The Pathans came to Malihabad in 1202 with the invader Muhammad Bakhtiar Khalji, one of the generals of Qutb-ud-din Aibak and founder of the Khalji dynasty. But it was in 1761 that the greatest wave of Afridi migrants arrived with the invader Ahmad Shah Abdali, who fought the Marathas in the Third Battle of Panipat.

In Malihabad's vast mango groves, the Afridis and all the other Pathan tribes, such as the Yusufzais, Bangashs and Ghilzais, have long given up their martial ways in favour of pastoral pleasures. They have also forgotten Pushto.

They now speak Hindi and Urdu, and have produced some of India's greatest Urdu poets. They have become a business community specialising in the mango trade and the Mughal art of zardozi, the embellishment of silk with gold. Today, the settlement is replete with handsome, fair-complexioned men and very pretty, petite women. The Pathans of Malihabad are extremely proud of their fine, chiselled features and skin colour, traits that easily distinguish them from other communities (they usually make their pride evident off-the-record). That's one reason why they seldom marry outside the community, maintaining the genetic information of the people of the Khyber Agency intact. Very valuable to the sleuths of genetics.

Despite the historical taming of these Pathans, mention the word Jew and the ancient warrior instinct of the Afridis comes alive. "I would advise you not to go around asking the men here what they feel about the research," Khalid Iftikhar, a mango planter and a man known among the locals for his good nature, warned this correspondent. "Ever since Parfitt took the DNA samples, there has been increasing displeasure among the Afridis over the purpose of the research."

Collecting the DNA samples in November 2002 was a taxing exercise and took great discretion. It was the month of Ramzaan, and Aafreedi and Parfitt took great pains convincing the men that their fast was in no way broken by their act of collecting mouth swabs. "No particle is getting inside your system. Rather, we are just extracting particles from the inside of your cheek," Aafreedi kept saying before Parfitt could take a mouth swab. The exercise almost came to a halt when an Afridi family realised that the swabs were taken to prove their Jewish ancestry.

Over the years, all the Pathans here have come to know of the ongoing research. It is such a sensitive issue that only the virtue of being a direct relation of Qavi Kamaal Khan has kept Aafreedi from coming in harm's way. "I am worried about Navras' safety. The issue (of the research) is also getting hotter. One day in March, I got a call from a man in Israel. 'Hello my long lost brother' he told me on the phone. He said he would come down to India soon to meet his 'Jewish brothers' in Malihabad. Of course, I welcomed him. But he hasn't shown up yet," says Iftikhar.

The purported Jewish origins of the Afridis is well documented in medieval texts. "The tribe was driven into exile and eventually into oblivion by the Assyrians in 721 BC. Great Jewish writers like the 10th century Saadia Ga'on and the 11th century Moses ibn Ezra mention Afghanistan and the Pathan territories in Pakistan as the home of Jews descending from the Lost Tribes," Aafreedi says. "And the second President of Israel, Itzhak Ben-Zvi, a Lost Tribes enthusiast, wrote in great detail about the Israelite descent of the Afridi Pathans in his book The Exiled and the Redeemed in 1957."

Critics of the DNA project see in it a grand Zionist agenda to declare a few Third World populations as Jewish and bring them over to Israel to swell a cheap labour pool or to put them at the frontlines of the ongoing conflict with the Palestinians. But Parfitt and Aafreedi see a grand humanist purpose in the research. "Genetics for the first time is giving us incontrovertible evidence that racism is false. The modern world since the Second World War has been at great pains to put different cultures on an equal footing.

But the idea that the differences between people should not divide humanity but be a cause to celebrate has mostly gone unappreciated. Post-World War, the modern world concentrates on similarities. Biology and genetics are showing us that we are identical," Parfitt told this correspondent in an earlier interview.

It is this that bothers the Pathans of Malihabad and Qavi Kamaal Khan, once a freedom fighter, the most.


Wednesday, 16 May 2007

A hypothetical picture of Pathans at the Wailing Wall created by Yehoshua Fleisher

Wednesday, 18 April 2007

Yksi Kadonnut Israelin Sukukunta [Finnish]

Dr. Navras Jaat Aafreedi in the Old City of Jerusalem



YKSI KADONNUT ISRAELIN SUKUKUNTA löydetty, vakuuttaa intialainen historioitsija tri Navras Jaat Aafreedi. Hän tutkii Tel Avivin yliopistossa muutamien Intian muslimiheimojen mahdollista geneettistä yhteyttä juutalaisiin heimoihin. Hän kertoo tutkimuksistaan E-kirjassa, jossa hän sanoo tutkimiensa 650 Afridi Pathan klaanin jäsenen Malihabadissa Intiassa omaavan luultavasti samaa geneettistä materiaalia, joka havaitaan 40 % juutalaisissa maailmanlaajuisesti. Tässä Pahtan-heimossa on 1500 jäsentä. Toisen Intiassa asuvan Pathan-heimon 800 jäsentä ei ole tutkittu. Aafreedin mukaan geneettinen yhtäläisyys viittaa siihen, että he ovat Epfraim-heimon jälkeläisiä. Hän sanoo saaneensa henkilökohtaisen kiinnostuksensa asiaan sedältään, joka oli kertonut heimon sukulaisuudesta israelilaisiin. Aafreedi kertoo, että phataanit asuivat Intiassa vihamielisen muslimiväestön keskellä ja vähitellen menettivät omat traditionsa.

INtiassa on muitakin väestöryhmiä, joitten uskotaan olevan muinaisten kadonneitten Israelin heimojen jälkeläisiä. Historioitsijat uskovat, että muhamettilainen Shintung (Bnei Menashe) Intian koillisosassa ja ei-muhamettilainen Guntur-heimo kuuluvat myös tähän juutalaiseen geneettiseen perimään.

Afganistanissa asuvat Afgan-Afridit ovat tradition mukaan juutalaisen Menashe-heimon jälkeläisiä. Maailmassa lasketaan olevan 40-50 miljoonaa Pathan-heimon jäsentä, pääasiassa Afganistanissa ja Pakistanissa. (Jpost 15.11.06 Matt Zalen)

http://israelupdate.tripod.com/kirjoitukset/KESKIVIIKKO_15.11.06h.htm



Friday, 13 April 2007

Is One of the Lost Tribes the Taliban?


Scouting for stories in Afghanistan’s hinterlands, a Jewish American reporter and her Muslim Pashtun interpreter, discover they may have ancestors in common…


Ilene R. Prusher, Moment, April 2007

http://www.momentmag.com/Exclusive/2007/2007-04/200704-Taliban.html


It was Seder night in Kabul, and the bread most afflicting me was the pile of nan - Afghan flatbread - that our cook kept placing on the table just before the guests were due to arrive. I repeatedly removed the offending plate and explained to the cook - already baffled by my trying to give him the week off - that there would be no bread served with this meal. He’d nod to show he understood, but a few minutes later, I’d find the same pile of nan back in its usual place.

I had planned for this Seder even before leaving home on the second of what would be many reporting trips to Afghanistan, tucking a box of matzah in my suitcase and wrapping two Haggadot inside my flak jacket. But celebrating the Jewish people’s liberation from slavery in Egypt was proving more complicated than just setting a proper table. My attempt to banish the nan and the cook’s determination to return it was just one of many challenges.


This was 2002, after all, in the Islamic Republic of Afghanistan, which until the U.S invasion only months earlier had been controlled by the fiercely repressive Islamist Taliban. Although driven from Kabul, the Taliban were hardly gone from the country and memories of their rigid rule - and their Ministry of Virtue and Vice - were fresh. A colleague who was co-hosting the Seder and I dared not reveal to our Afghani staff and guests - interpreters, drivers and guards - that they were actually helping us observe a Jewish holiday. Instead, we related the Passover story in metaphorical terms: Just as you here in Afghanistan are celebrating your freedom from the oppression of the Taliban and the terror of civil war, we commemorate the day of our freedom from slavery. This is a feast to show our love of liberty, our thanks to God.

The Afghanis ate it up - and reached for seconds of my charoset.


The only guest in on the secret was my guide and interpreter, Mashal, a member of Afghanistan’s prominent Pashtun people. Gentlemanly son of a judge, author of two books of Pashto poetry and master of four other languages, Mashal had been running an Internet café in Pakistan soon after 9/11 when a colleague of mine coaxed him into journalism.


A few days before the Seder, I found myself in an unexpected conversation with Mashal. He and I were on one of our long car trips through the ragged slate-gray Afghan hinterlands, scouting stories about Al Qaeda’s evasion of U.S. forces and local warlords who were besting America’s plans for the region. Somewhere between Khost and Kabul, Mashal raised a subject I had considered best to avoid in these precincts.


“I, I, I want to find out more about the Jews,” he said from the front seat, craning his neck to talk to me as we bounced over the rocky road like hot popcorn kernels. I didn’t respond; instead, I continued to stare out the window at the packed-mud buildings dotting the remote landscape, careful as ever to avoid direct eye contact with the men we passed. “Because I believe that they are related to us,” Mashal continued, “and that maybe we, we were once Jews.”


“What?” I asked, as if I hadn’t quite heard him, buying more time to think. I knew there were peoples, from remote pockets of Africa to the far corners of East Asia, who believe they are descended from the Israelites. I had not, though, heard this mentioned in regard to the Pashtuns, who claim a proud martial history in Central Asia that long predates Islam. Also called Pakhtuns or Pathans, they are the largest ethnic group in Afghanistan, whose populace also includes other Muslim groups like the Hazaras, Tajiks and Uzbeks. More notoriously, Pashtuns make up the ranks of the Taliban.


Was I to believe that the likes of Mullah Omar - the Taliban luminary who ordered public executions and floggings, made burka-wearing law, and gave succor to Osama bin Laden - possessed even a molecule of Jewish ancestry?


“Once Jews?” I finally replied, turning to him and pulling up my ever-slipping head scarf. “What do you mean?”


“We have all kinds of traditions that no other Muslims have,” he said, “like Saturday was the rest day. And many of the words in our language are not related to any other language in the region. And I, I think maybe that’s because they are from Hebrew!” Mashal punctuated that last word with a pleasing emphasis. His love of poetry had a way of seeping into the sweet rhythms of his speech.


“Well, if there’s something you want to know, I might be able to help,” I said, half-shocked to hear myself utter these words to an Afghan. “I’m Jewish.”


“Really?” He was exuberant. “You?” Our driver turned to ask what had caused this sudden burst of enthusiasm, but Mashal dismissed him with a shake of the head and a vague smile. Lowering his tone a notch, he said, “Wow. That’s great. I want to ask you a lot of questions.”

Mashal’s discretion confirmed my instinct that I could trust him. Still, such confidence was not to be given lightly. This was hardly two months after the murder of Daniel Pearl in neighboring Pakistan, an event that shook many intrepid reporters to the core. Suddenly, to not hide one’s religious identity seemed reckless. Like the thousands of landmines still embedded in Afghanistan’s parched landscape, Jewishness could be hazardous to your survival.


Later that day, I gingerly walked over one such landmine-strewn plain of cracked earth, dry and gritty as nan. At regular intervals, we had driven past gaggles of bright fabric flapping flirtatiously in the wind. Tied to thin wooden poles in the ground, they looked from afar like sails attached to the masts of sunken schooners trying to catch the breeze and move on. Mashal said they marked graves, but I couldn’t see how that could be.


I asked our driver to stop so I could take a photograph. He shrugged and obliged, telling me to watch my step. As I neared the poles, my feet crunching the dirt beneath me, I could see that Mashal had been right. The flapping fabrics were head scarves from women who had buried loved ones here, colorful signs of remembrance for those they mourned.


Up close, I found something even more surprising: stones scattered on nearly every grave. A memory from early childhood rushed through my head—one hand in my mother’s, the other reaching down to place a pebble on my grandfather’s tombstone. I returned to the car in wonderment, retracing my footsteps as I’d learned to do in a land as rich in mines as more fortunate countries are in coffee beans.


I asked Mashal what the story was: Why the stones on the graves? This was a peculiar Pashtun way of marking a visit to the deceased, he said.


“But that’s what Jews do,” I told him quietly. In all my travels, I had never come across another people who preferred pebbles over flowers on a loved one’s grave.


“Really?” Mashal said, surprised, “I thought only we, we Pashtuns did that.”
Less than an hour later, we passed through a typically poor village on the road back toward Kabul. Paint markings on some of the buildings caught my eye. They resembled five-branch menorahs. I asked Mashal what they were.


“Oh, we call it nars,” he replied. “People in the countryside put this up to mark a celebration, such as a birth or wedding.”


“Do all the peoples in Afghanistan do that, or just the Pashtuns?” Iasked.
“This is only for the Pashtuns,” he said.


It seemed uncanny. Menorah…nars. They sounded as if they shared the same root. And unlike the Star of David, which did not originate with the Jews, the menorah symbol had never belonged to another people.


Mashal and I raised our eyebrows and looked at each other. In the weeks that followed, we were to come across further peculiarities of Pashtun customs that would ring familiar. There is the tradition among many rural women, for instance, of lighting candles on a Friday. They then hide them in a basket - perhaps to conceal their glow from censorious mullahs. There are wedding customs: Some Afghans marry under a cloth that is similar to the chuppa. Another Afghan cloth, the uniquely Pashtun shoulder drape for men that doubles as a ritual prayer mat, is called a tolia; Both its name and function, I told Mashal, reminded me of tallit.


From then on, Mashal and I made a point of paying visits to Afghanistan’s Jewish sites: Gardez, where it’s rumored that a Jewish warrior named Gabur built an ancient fortress; Ghazni Province, where Pashtuns make pilgrimages to the tomb of a “Jewish saint” called Zikria; and Balkh Province, an ancestral area and possible cradle of Pashtun culture that once boasted a large Jewish population that disappeared long before the country’s other Jewish communities in Herat and Kabul dwindled after 1948 and died out in the 1970s. Mashal thought the Pashtuns might have acquired their name from Balkh pronounced pakh-tu by most Afghans.


There are several stories about how the Pashtun people—spread throughout Afghanistan, Pakistan and India—came by their Jewish roots. Many Pashtun, Mashal pointed out, believe themselves to be descended from a legendary figure named Qais Abdu Rashid, who might have been from one of the Israelite tribes. Another theory is that Pashtuns are descended from Pithon, a tribal descendant mentioned in First Chronicles, 8:35.


Curiosity piqued, I spoke to experts and consulted every book I could find on Afghanistan and the lost tribes. It seems Mashal and I were far from the first to wonder. One can find Muslim and Jewish references from the 13th to the 18th centuries attesting to the presence of lost tribes of Israel in the Pashtun territories in Afghanistan and Pakistan. These include the 1612 classic called Makhzan-i-Afghani, which was translated into English in the early 19th century as History of the Afghans.


Hardly a contemporary academic or journalistic work - from Sir Olef Caroe’s The Pathans of 50 years ago to the most recent histories of Afghanistan - fails to mention it. British colonial official Mountstuart Elphinstone, writing in the early 19th century, compared Pashtu to Hebrew in his book, The Kingdom of Caubul. Israel’s second president, Yitzhak Ben-Zvi, believed in the Jewish lineage of the Pashtuns, as did Zahir Shah, the last king of Afghanistan. Once, when asked about his ancestors, Shah claimed that the royal family descended from the Tribe of Benjamin.

Jews I spoke with who had grown up in Afghanistan also immediately identified with Pashtun-Jewish links. Their parents or grandparents, they would tell me, had always said, that of all Afghan peoples, they could expect Pashtuns to treat them well on account of their shared heritage. In Jerusalem, I met with Rabbi Eliyahu Avichail, founder of Amishav (“My People Returns”), a group that brings supposed descendants of the lost tribes - such as the B’nei Menashe in India and the Shin-lung in Burma - to Israel. He flipped to the map on the back cover of his book, The Tribes of Israel, and with his finger traced for me the tribes’ putative path from Palestine into Iran, eastward across Afghanistan, and eventually into India and China.


Avichail’s claims brought to mind other intriguing details that Mashal had mentioned like some of the provisions of the complex Pashtun code of ethics, pashtunwali, which have no apparent connection to Islam and are not shared by other peoples of the region. These include exacting standards for hospitality and the requirement that a man marry his brother’s widow - a stipulation also found in the Torah.


Recently, I had a long phone conversation about Pashtun origins with Dr. Navras Jaat Aafreedi, an Indian historian on a research fellowship this year at Tel Aviv University. He’s been studying Muslim groups in India that have traditions of Israelite descent. In one - a Pashtun tribe called the Bani Yisrael - everyone shares the last name of Yisraeli. According to Aafreedi, they believe that they are the descendants of a Jewish sahabi (“friend” in Arabic) of the Prophet Mohammed.

“Why do they claim Israelite origins, if there is nothing to support it?”
he asked me.
“Why do they take it seriously, and why are there others
who take them seriously?”

Tudor Parfitt, a British professor of Jewish studies and author of The Lost Tribes of Israel, subjects the lost tribe theory to an unforgiving academic light apparent in his recent book’s subtitle: The History of a Myth. Parfitt argues that the last traces of the 10 northern tribes, who were exiled into Assyria and forced to assimilate, are Hebrew names recorded in Assyrian army documents from the 7th century. He has concluded that this is where the history of the lost tribes ends, and the myth of the lost tribes begins.


A perfectly reasonable explanation for the cultural overlap, according to naysayers, is that large numbers of Jews lived and traveled in the lands that are now Afghanistan well before the arrival of Islam. As far back as the 7th century, Chinese travel writer Hsuan Tsang noted a large number of Jewish communities there. Eventually, most converted to Islam.


Whatever the arguments for and against, many Pashtuns - my friend and colleague Mashal among them - remain convinced they are related to the Jews, or at least deeply curious to learn whether they truly are. Their belief has some interesting ramifications: In the ever-shifting power struggles among ethnic groups in this part of the world, the Israelite card is used both for and against the Pashtuns. Pakistanis in particular disparage the Pashtuns as Jews, while some Pashtuns use the possibility of Israelite heritage as evidence of having legitimate, ancient roots in the region. For the religious-minded, a connection to Judaism is proof of having been monotheistic even before the arrival of Islam. And unlike other groups that may or may not be descended from lost tribes, the issue isn’t about to get swept up into Israeli migration politics: the Pashtuns have no interest in emigrating to Israel.


At my nan-less Seder this year, I will recall how Jews, as the descendents of the Israelites, have probably wandered more than any other people. Deuteronomy 10:22 tells us that, before slavery, “Your fathers went down to Egypt seventy people, and now the Lord your God has made you as numerous as the stars of heaven.” Where those stars shine today is anyone’s guess.



Ilene R. Prusher is a staff writer for The Christian Science Monitor, and is the Boston-based newspaper’s Jerusalem bureau chief. She has spent the last decade reporting from countries throughout the Middle East, East Asia and Africa. Her articles have also appeared in publications such as the The Washington Post, The Philadelphia Inquirer, The New Republic and The Jerusalem Report.




Thursday, 12 April 2007

Pashtun Tribe in India may be one of the Lost Ten Tribes of Israel

Dr. Aafreedi receiving his certificate of post-doctorate from Prof. E. R. Toledano, Director, Graduate School of Historical Studies, Tel Aviv University on 18th June 2007

Dr. Zakir Husain, third President of India (1967-1969), an Afridi Pathan and recipient of India's highest civilian award the Bharat Ratna





'I love Israel - My forefathers were Probably
Jews'


by Alexander Maistrovoy

Arutz Sheva: Israel National News. com, April 12, 2007
http://www.israelnationalnews.com/News/News.aspx/122084

IsraPundit, April 10, 2007
http://www.israpundit.com/2006/

The United Jerusalem Foundation, http://www.unitedjerusalem.org/index2.asp?id=902499


JewishIndy, April 16, 2007, http://www.jewishindy.com/modules.php?name=News&file=article&sid=6599



40 years ago, as Israel celebrated its 1967 triumph, an extraordinary event occurred in the Jewish community of India. The President of India, Dr. Zakir Hussain, made a highly surprising visit to the Ohel David Synagogue of Pune, Maharashtra, which was celebrating its centenary. The significance of the event and the title of the guest were unprecedented. Why did he visit?

Dr. Navras Jaat Aafreedi has his own explanation: Dr. Hussain, one of the most famous sons of India, honored with India's highest civilian award, the Bharat Ratna, was a member of a Pashtun (Pakhtun/Pathan) tribe known as Afridi. And the Afridi tribe is identified with Ephraim, one of the Ten Lost Tribes of Israel.

Dr. Aafreedi is an Indian citizen, a representative of the Afridi tribe too, and an historian. He isn't 30 yet, but he has a Ph.D. in Medieval and Modern Indian History, and his research thesis was entitled: "Indian Jewry and the Self-Professed 'Lost Tribes of Israel' in India." His book of the same title is the third serious major work ever by a Gentile on this subject. Now he is doing his Post-Doctoral Research at Tel Aviv University.

"Small minorities and marginal groups in all parts of the world have always interested me", he told this reporter. "But I was always more interested in Jews than any other group because of their impressive accomplishments and achievements, in spite of their numerical insignificance, and also because Muslims in my home town Lucknow tended to blame Jews for everything evil in the world. My interest in the Jews further deepened when my late uncle once said to me that our roots were Israelite. I was then 12 years old. Right then I decided that I would explore my probable Israelite roots when I get to the doctoral level.

"There were no Jews in my home town Lucknow. I only met Jews for the first time when I started researching for my Ph.D. But the more I read about Jews, the more my admiration grew for them. The Jewish saga is a tale of unprecedented heroism and self-sacrifice; Jews were humiliated and mistreated like no other people in history. That despite this, the Jews rose and returned to their ancient homeland (Israel) after two thousand years speaks volumes about the character of these tenacious people. I admire Jews as much for their resilience and courage as for their wisdom and scholarship."

After getting his Ph.D. from Lucknow University in 2005, Navras won scholarships from the Center for Judaic Studies at Shandong University, China and from the Israeli government. The terms of the Chinese scholarship were more lucrative, but Navras chose Tel-Aviv. "It's only for my love for Israel," he explains.

Navras began his research of the connection between Afridi Pashtuns from Malihabad in Lucknow district (of the state of Uttar Pradesh) and the Ephraim tribe. Pashtuns settled there in the mid-18th century and they are about 1,200 today. It is a drop in the ocean compared to about 45 million Pashtuns around the world. Pashtun tribes mainly live in the highlands of Afghanistan and Pakistan, and they are divided into 60 tribes and 400 clans.

The Afridi tribe is one of the largest (about three million) and very martial. They controlled the famous Khyber and the Kohat passes, collected tribute from caravans and became famous for their fearlessness and selflessness in battles with everyone who tried to conquer Afghanistan - from Mughal troops in the 16th and 17th centuries to the British in the 19th and Russians in the 20th century.

For hundreds of years, Afridis have called themselves Bani Israel (Pushto for the Hebrew B'nei Yisrael, meaning "Children of Israel") and believe that they originated from the Ephraim tribe. Lately, the hatred of Jews in the Islamic world made the young generation of Pashtuns give up their beliefs, but Navras quotes a number of Jewish immigrants from Afghanistan who testify to the prevalence of many Jewish rituals and customs among the Afridi Pashtun, such as the lighting of candles on Shabbat, growing long side-locks, wearing shawls resembling the tallit (ritual prayer shawl), circumcision on the eighth day after birth, and Levirate marriage.

Dr. Aafreedi refers to great Jewish rabbis, such as Saadia Ga'on and Moses Ibn Ezra, who mention Afghanistan and the Pathan territories in Pakistan as the home of Jews descended from the lost tribes. He also notes that a number of medieval Arabic and Farsi texts refer to the same phenomenon. In the 19th century some British travelers and officers, like Sir Alexander Brunes and J.P. Ferrier, wrote about the Israelite origin of Afghan tribes.

Many Pashtuns don't conceal their descent. For example, Emir Abdul Rahman, the grandfather of the former Afghan Shah Amanullah, stated expressly in his History of the Afghans that the Afghan tribes were of Israelite origin.

Lately, other and more impressive arguments have been produced by Joshua Benjamin in his book Mystery of the Lost Tribes, the second president of Israel, Yitzchak Ben-Zvi (The Exiled and the Redeemed [1957]), Social Anthropologist from Hebrew University Dr. Shalva Weil (Beyond the Sambatyon: The Myth of the Ten Lost Tribes), Rabbi Eliyahu Avichail (The Tribes of Israel), ex-Director of Archeology Fida Hasnain from Kashmir and others. According to some Jewish and European explorers from the Middle Ages until the present day, the Afridi tribe originates from Ephraim, the Yusufzai tribe from Joseph, the Rabbani from Reuben, the Levani from Levi, the Ashuri from Asher, etc.

Together with Prof. Tudor Parfitt (SOAS, London University) and Dr. Yulia Egorova (Cardiff University), Navras collected DNA samples of 50 paternally unrelated Afridi males of Malihabad and they are now being analyzed at University College, London.

Navras sees deep meaning in the fact that the world's only Muslim who teaches Jewish theology at a Western university happens to be an Afridi Pathan. She is Prof. Mehnaz Mona Afridi of the Department of Theological Studies in Loyola Marymount University in Los Angeles. And the only Muslim in the world who has initiated a Jewish-Muslim dialogue with Daniel Pearl's father Judea Pearl, happens to be a Pathan, as well, Prof. Akbar S. Ahmad. And isn't it amazing that he, Navras Jaat Aafreedi himself, was from his very childhood so strongly drawn to Jews, absolutely unfamiliar and alien to him? "It can be a peculiar proof too," my interviewee smiles.

Would the time for repatriation of the bellicose and unruly Afridi tribe to Israel ever come? "Not today, and not tomorrow, but it is possible. During his recent trip to London, Rabbi Eliyahu Avichail met two Afridi Pathan families who had fled their country during the Soviet invasion of Afghanistan. They spoke about their desire to embrace Judaism, the faith of their supposed ancestors,” Dr. Aafreedi says.

Alexander Maistrovoy is a journalist with the Russian language newspaper Novosty Nedely.